— Ваш персонаж Персиваль очень шумный и броский, ходит в шубе на голое тело, любит устраивать вечеринки и стрелять в воздух. Совсем не такими обычно в фильмах показывают тайных агентов.
— Я читал сразу в нескольких источниках и даже слышал по радио истории о том, как MI6 вербовала своих агентов после Второй мировой войны. Часто ими оказывались алкоголики, наркоманы и тогда еще маргинализированные геи. Они, по мнению скаутов MI6, лучше всего могли хранить тайны. Они знали, как держать язык за зубами, вести двойную жизнь и в это же время как ни в чем не бывало работать и общаться с людьми. Это очень полезное умение в шпионских играх, особенно если они проводятся на международном уровне. Но все эти шпионы не просто умели хранить тайны, а были еще к тому же взрывными, яркими личностями, склонными к саморазрушению. Особенно это касается алкоголиков и наркоманов. Так что я посчитал, что если сделать моего персонажа таким же, он будет не только веселым и обаятельным, но еще и очень близким к исторической правде.
— Кажется также, что Персиваль — полная противоположность героини Шарлиз Терон.
— Совершенно верно. При этом и сама Шарлиз тут не самый обычный шпион. Во всех других шпионских фильмах — о Джеймсе Бонде или о Джейсоне Борне — агенты довольно привлекательные, чистые, выстриженные и напомаженные. А когда я приехал на площадку и увидел Шарлиз, я удивился тому, насколько она отличалась от всего, что мы привыкли видеть в суперагенте. Она почти как рок-звезда, гламурная панк-дива, хладнокровная, молчаливая, неоновая красавица с кровоподтеками. И я понял, что Персиваль должен быть ее противоположностью — безумным, лихорадочным, чумазым носителем дюжины венерических заболеваний, который не менял нижнее белье целый месяц. Я попытался сделать его настолько неопрятным, насколько это возможно. Потому что таким же неопрятным, грязным и мутным, а не лощеным и сияющим, как нам часто показывают, является мир шпионажа. Такая вот нехитрая метафора.
— В фильме есть ряд впечатляющих драк...
— Вот скажите же, эти драки в числе лучших, что я видел на экране!
— Вам, наверное, обидно, что Шарлиз начищает морды врагам куда чаще и качественнее, чем вы?
— Вы правы, я на это все смотрел со стороны, и подраться мне дали совсем чуть-чуть. Но я не в обиде, мы ведь все знаем, кто тут главная звезда! Я преклоняюсь перед Шарлиз, она же чертова богиня! Я понимаю, если бы это был Хью Джекман, а уж я-то своими глазами видел, что он показывает, как быть образцовой экшен-звездой. Так вот Шарлиз от него не отстает. Она женский, а значит, улучшенный вариант Хью.
— Фильм вольно основан на графическом романе. Вам легче или труднее работать, когда у персонажа есть книжный оригинал? С одной стороны, есть где черпать вдохновение, а с другой — вас загоняют в определенные рамки.
— На самом деле нет никаких рамок. Фильм сильно отличается от графического романа, и мой персонаж тоже заметно видоизменился. Так что исходный роман не устанавливает ограничения, а наоборот, служит подспорьем. Это всего лишь дополнительный источник материала, на основе которого можно создавать образ. Но, скажу честно, если тебе нужен оригинальный роман, чтобы понять смысл истории и разобраться в персонаже, то это значит, что сценарий не очень хороший. Сценарий должен быть исчерпывающим и без всякого дополнительного изучения темы и исходного материала.
— Но вы все же изучали тему?
— Ну да, как я сказал, я углубился в вопрос вербовки агентов британской разведки. Но только потому, что мне это было интересно. Сценарий этого совсем не требовал, я мог и без этого обойтись. Персонаж был вполне оформлен на бумаге. А если бы не был, я мог бы использовать воображение. Оно у меня богатое. Так что да, исходный материал — подспорье, но совсем не обязательное. Например, я играл роль в «Искуплении», которое было основано на романе Иэна МакьЮэна. И этот фильм описывал события книги один в один, почти без изменений. Мне как актеру книга не нужна была, абсолютно все нужное уже было в сценарии. Но я «Искупление», конечно же, прочитал. Опять же потому, что мне было интересно. Это не было рабочей необходимостью, просто я такой вот любознательный.
— А какая была история с «Грязью» Ирвина Уэлша? Там ведь книга была практически неэкранизируемой.
— Это точно, ее пришлось сильно перелопатить. Кстати, я роман прочел только после того, как мы уже сняли фильм. Меня об этом попросили Ирвин и режиссер Джон Бейрд, потому что они не хотели, чтобы мое внимание переключалось со сценария на книгу, настолько они были разными. И вот когда я ее прочел наконец, я офигел. Думал, мы сделали довольно мрачный фильм, но книга — это просто какой-то предел безысходности.
— Вы в «Грязи» отлично сыграли, кстати.
— Ой, спасибо! Мне дико понравилось работать над этим проектом. И к тому же любой фильм, в котором мне позволено разговаривать с шотландским акцентом, уже по умолчанию хороший.
— Вообще такое ощущение, что вы снимаетесь без перерывов. Когда вы все это успеваете?
— Хотите верьте, хотите нет, но у меня до фига свободного времени! Я вот уже год не был на съемках. Все это время проводил дома со своим сыном. Я просто беру долгий перерыв. Потом снимаюсь в двух-трех фильмах. А потом снова ни черта не делаю месяцами. Пресс-туры не считаются — это не настоящая работа. Я от этого даже почти кайф получаю. Почти! Главное, чтобы журналист был умелый, как вы, например.
Так вот, скоро мой период безделья закончится, и я отправлюсь на площадку новых «Людей Икс». А потом последует «Стекло» Шьямалана, сиквел «Неуязвимого» и «Сплита» одновременно. Я это произношу и тут же начинаю трястись от нетерпения и воодушевления! За ним последует еще один проект в Филадельфии, но на его счет я пока не уверен. Ну а потом мой заслуженный отпуск на год. Непыльная работа, согласитесь.
— Всем бы такую! Но вернемся все же к «Блондинке». Вы вообще хорошо помните времена холодной войны? Не кажется ли вам, что и сейчас она снова в какой-то мере повторяется?
— Сейчас немножко другая война происходит, не совсем холодная, но пока еще и не жаркая, к счастью. Такое ощущение, что весь мир участвует в новой гонке вооружений. Мы все как будто запасаемся боеголовками и готовимся забомбить друг друга к чертям, одновременно сидя на пороховых бочках. Страшно жить в наше время, но, надеюсь, когда-нибудь — очень скоро — мы все образумимся и начнем любить друг друга, ведь любить — это так приятно. А что касается моих воспоминаний о той старой холодной войне, то они очень ограничены только тем, что я видел по телевизору.
Помню, там показывали, как разрушают Берлинскую стену. Тогда мне было лет десять-одиннадцать, и я был уверен, что эти люди делают что-то очень плохое. Целая толпа вандалов с отбойными молотками подходит и начинает портить государственное имущество! Я прямо возмущался: «Зачем они стену ломают, совсем, что ли, озверели? Куда смотрит полиция?» Потом, помню, как кто-то пел, стоя на стене. Возможно, это был Дэвид Хассельхофф, ручаться не могу. Кстати, очень обидно, что он так и не появился в нашем фильме! Я спрашивал режиссера и продюсеров: «Ну почему, почему нам нельзя заполучить Хассельхоффа для камео?» Мы его часто упоминаем, он превращается в повторяющуюся шутку в фильме. Так было бы легко развести его на коротенькую роль, омолодить его на компьютере и закинуть на стену, чтобы спел что-нибудь. Сейчас он где только не появляется в камео, а мы что же, хуже «Стражей Галактики 2»? Ну, хорошо, может, и хуже, но не настолько же.
— Зато отсутствие Хассельхоффа полностью компенсировали разными приятными отсылками к советской культуре. Шарлиз дерется то под Высоцкого, то на фоне экрана, где показывают «Сталкера». Вы вообще считали все эти отсылки или это только русским на радость?
— Полностью не считал, потому что я, к сожалению, не настолько хорошо знаком с вашей культурой. Кстати, надо бы мне наверстать, изучить тему, так сказать, постфактум. Опять же только потому, что мне интересно. Но когда мы работали над фильмом, я понимал, что его художественное оформление показывает среду, сильно отличающуюся от западных стран того времени. Понимал, что мы используем коммунистическое искусство, бруталистскую архитектуру — вот это все. Еще занятно, как среда эта полностью меняется, когда действие переходит из Западного Берлина в Восточный. Из неонового, дымного, сексуального и грязного капиталистического мира в мир стерильный, серый, с прямыми линиями, огромными пространствами и серьезными лицами.
— В фильме еще есть удачный саундтрек, от New Order до The Clash, причем песни не просто создают атмосферу, но и рассказывают историю.
— Я самый последний человек на свете, которого имеет смысл спрашивать про саундтрек. Не потому, что я такой тупой и необразованный, а просто я смотрел фильм аж год назад и не помню ни одной песни из него. Кроме, разве что «99 Luftbalons», потому что этой композиции досталась особенно классная сцена. Вот видите, фигово я подготовился к интервью, даже фильм не пересмотрел. Но я точно помню, что саундтрек там отличный!
— Вы вообще любите 1980-е?
— Нет, не очень. Я все больше по 1970-м убиваюсь. Особенно я не фанат восьмидесятнической моды на одежду. К счастью, мой персонаж Персиваль в фильме не очень следует этой моде. У него свой стиль, вневременной, стиль обшарпанного бомжа. И прическа не совсем из 1980-х.
— Как метко описал ее один из персонажей, «прическа как у Шинейд О’Коннор».
— Да, отличная реплика была, я над ней громко ржал! Ну, год назад, когда смотрел фильм. Это я точно помню, в отличие от саундтрека. Ну так вот, мода на 1980-е меня удачно минует на протяжении почти всей карьеры. Если не считать последних «Людей Икс» — там мне пришлось носить дурацкий пиджак и смотреть на подплечники Софи Тернер. Ну нет, спасибо, это выше моих сил. Действие следующего фильма франшизы будет происходит в 1990-е, и тут-то я вздохну спокойно!
